Тут намечалась длинная запись, полная злобы, ненависти и запаха серы. Но в последний момент я ее стерла.
Я никогда не кидалась ни на кого, сдерживая свою злость внутри. Она всегда смешивалась с кровью и циркулировала по всему моему телу. Ради этого всегда билось мое сердце.
Ради ненависти и веществ.
И вот, когда мое сердце, наконец, начало биться ради, собственно, поддержки во мне жизни, а я зареклась, что больше не буду пропускать в себя эту тягучую плотную массу, что я делаю? Правильно, забываю напрочь о данном себе слове, брызжу слюной и захлебываюсь.
Хватит с нас всех уже ненависти.
Я плескаюсь в собственном негодовании и гневе, чувствуя себя потерянной и, как ни странно, позабытой всем моим миром. И все это в купе вызывает во мне неизгладимое чувство вины. Когда император болен и его собственный организм сосредоточен на борьбе с болезнью, я должна сидеть у его постели, готовить супы и зудеть как аллергическая реакция на коже, чтобы он сходил прополоскать горло (он же, зараза такая, то забудет, то сделает вид, что забыл). Но вместо этого я отгораживаюсь от всего мира, окунаюсь в книги и старательно ухожу в себя, бурно реагируя на любой раздражитель извне.
Я обязана взять себя в руки. Ведь книги и я могут подождать, а императору я нужна прямо сейчас.
И да, ненависть — это субстанция, отдаленно похожая на нефть, только более тягучая, тяжелая и более плотная.
Тревога — это сложное сплетение из темно-фиолетовых червей. Они поселяются в груди, в самом ее центре, и неустанно разъедают плоть вокруг, пуская сок и постоянно двигаясь. Если ненависть имеет свой резкий запах, то у тревоги запаха нету, тревогу сопровождает лишь холод.
Счастье — сгусток светло-желтой энергии в груди ближе к позвоночнику, к легким. Энергия просто собирается в сгусток и прожигает тебя изнутри.
Я никогда не кидалась ни на кого, сдерживая свою злость внутри. Она всегда смешивалась с кровью и циркулировала по всему моему телу. Ради этого всегда билось мое сердце.
Ради ненависти и веществ.
И вот, когда мое сердце, наконец, начало биться ради, собственно, поддержки во мне жизни, а я зареклась, что больше не буду пропускать в себя эту тягучую плотную массу, что я делаю? Правильно, забываю напрочь о данном себе слове, брызжу слюной и захлебываюсь.
Хватит с нас всех уже ненависти.
Я плескаюсь в собственном негодовании и гневе, чувствуя себя потерянной и, как ни странно, позабытой всем моим миром. И все это в купе вызывает во мне неизгладимое чувство вины. Когда император болен и его собственный организм сосредоточен на борьбе с болезнью, я должна сидеть у его постели, готовить супы и зудеть как аллергическая реакция на коже, чтобы он сходил прополоскать горло (он же, зараза такая, то забудет, то сделает вид, что забыл). Но вместо этого я отгораживаюсь от всего мира, окунаюсь в книги и старательно ухожу в себя, бурно реагируя на любой раздражитель извне.
Я обязана взять себя в руки. Ведь книги и я могут подождать, а императору я нужна прямо сейчас.
И да, ненависть — это субстанция, отдаленно похожая на нефть, только более тягучая, тяжелая и более плотная.
Тревога — это сложное сплетение из темно-фиолетовых червей. Они поселяются в груди, в самом ее центре, и неустанно разъедают плоть вокруг, пуская сок и постоянно двигаясь. Если ненависть имеет свой резкий запах, то у тревоги запаха нету, тревогу сопровождает лишь холод.
Счастье — сгусток светло-желтой энергии в груди ближе к позвоночнику, к легким. Энергия просто собирается в сгусток и прожигает тебя изнутри.